Кочур Григорий - переводчик

Переводы Григория Кочура охватывают 26 веков, три континента, около 30 литератур. Советская власть «наградила» его 10 годами лагерей и статусом невыездного диссидента.

Переводчик Григорий Кочур относится к тем, кого в европейской традиции можно назвать действительно интеллектуалом. Это человек, который прошел советские лагеря, однако заключение стало для него периодом творчества. Сокамерники Кочура были со всего СССР, они представляли различные культуры и общались на разных языках. Неволя оказалась для художника возможностью приобщиться к другим традициям. Так он вопреки ожиданиям советской «инквизиции» производил защитный барьер и работал для будущего. Верил, что когда-нибудь наступит время свободы, придут новые поколения, которые будут уважать свой ??язык и культуру.

Переводы Кочура охватывают 26 веков, начиная от древнегреческой эпохи и завершая ХХм, три континента (Европу, Америку и Азию), около 30 литератур. И как это ни парадоксально, только в 82-летнем возрасте переводчик получил возможность принять зарубежные приглашения и выступить с докладами на научных конференциях в США, Польше и Чехии. В советское время он был «невыездной диссидент». А те, кто ездил за границу, часто не знали ни одного иностранного языка и прятались в клозетах во время перерывов на конференциях, чтобы не позориться.

Родился Григорий Кочур в селе Феськовка Черниговской области. Отец был из казаков: «коч» - боевая запорожская лодка, «кочур» - моряк. Переводчик с лагерным опытом полушутя выводил свою фамилию от слов «окоченеть» или «окочуриться». Учился в Киевском институте народного образования, где его преподавателями были выдающиеся ученые Николай Зеров, Михаил Калинович, Александр Белецкий, Борис Якубский, Сергей Маслов и другие. Многие из них имели трагическую судьбу.

Именно университетские профессора привлекают молодого Григория к переводческой работе, в частности над антологией новой французской поэзии, а затем хрестоматии «Античная литература». Во время совместной работы над антологией Кочур - студент познакомился с неоклассиками Максимом Рильским, Михаилом Драй-Хмарой, Павлом Филиповичем, Освальдом Бурггардтом. Некоторое время Кочур работал помощником у востоковеда Агафангела Крымского. Григорий Порфирьевич писал позже: «Те «кумиры и авторитеты», которые были в молодости, остались в памяти навсегда[...]. В институте я больше обязан Николаю Зерову, также Михаилу Калиновичу, преподававшего у нас языкознание. На них я всегда смотрел снизу вверх. Кумирами были и остались любимые поэты Максим Рыльский, Тычина (раннего периода), Пастернак, Мандельштам, Ахматова, Цветаева». О роли неоклассиков в своей профессиональной судьбе переводчик высказался так: «Они помогли мне сформироваться, стать тем, кем я есть. Их влияние бесспорно».

После университета Кочуру пришлось уехать преподавать в Балты и Тирасполь. В 1936-1941 годах он заведует кафедрой западной литературы и теории литературы Винницкого пединститута. К сожалению, диссертацию о творчестве Поля Верлена литературовед не защитил, потому что началась война. Только Кочуры успели эвакуироваться в Полтаву, как немцы взяли этот город. Там переводчик работал в историческом музее, который гитлеровцы, отступая, сожгли.

По завершении периода оккупации советская власть обвиняет Григория Кочура и его жену в «украинском буржуазном национализме» и осуждает до 10 лет (1943-1953) заключения в Интинском лагере, запретив покидать Коми АССР. Кочур как-то сказал: «Приезжали ребята со Львова, привезли стихи Антоныча. До этого я не знал, что существует такой поэт. А потом я узнал, что ко мне ездили «националисты» и мы «мечтали отторгнуть Украину от большого Советского Союза». И в лагере Кочур переводил, писал стихи, изучал иностранные языки, привлекал к переводу солагерников и сам учился у них языков. Некоторые дарил ему книги, которые кто-то из родных передавал за решетку. В частности, одному москвичу прислали томик стихов Эдгара По. Узник был разочарован, потому что надеялся получить какой-то интересный роман, поэтому отдал эту книгу Кочуру. Из нее господин Григорий и перевел «Ворона» на украинском. У него был захалявный блокнот величиной со спичечный коробок, которым он мог воспользоваться в свободную минуту. Григорий Порфирьевич по лагерной привычке, уже вернувшись из ссылки, все равно писал «на коленке», а не за столом.

Во времена хрущевской оттепели супругов Кочуры были реабилитированы , и в 1958 году они выехали из Инты. Вернувшись в Украину, они поселились в Ирпене. В том же 1958-м году реабилитировали и Николая Зерова (посмертно). Появилась возможность хотя бы частично выдавать его творчество. В 1966 году вышел однотомник Зерова, который подготовили Кочур и Рыльский (поэт написал предисловие). Кроме того, они образовали мощный переводческий тандем. Григорий Порфирьевич вспоминал своего друга: «С Максимом Тадеевичем работалось весело. Будучи чрезвычайно требовательным переводчиком и редактором, замечания своим коллегам давал, как правило, с юмором. А вообще я считаю те годы, когда сложилось своеобразное переводческое «трио»: Рыльский, Лукаш и я, золотыми годами своей жизни».

После первой волны арестов среди украинской интеллигенции в 1965-м Кочур был в числе 139 деятелей науки и культуры, которые подписали протестное «письмо 139» в защиту своих друзей. Со второй волной репрессий среди украинской интеллигенции в 1973 году его исключили из Союза писателей: несмотря на давление, не дал нужных КГБ показаний против Евгения Сверстюка. Только в 1988 году Кочур был восстановлен в СПУ. В следующем году издал небольшой сборник стихов «Интинская тетрадь» с лагерной поэзией. В 1991 году выдано том избранных переводов «Второй отголосок».

Со временем кочуровский дом получил название «Ирпенский университет», а «студенты» стали почти ежедневно посещать его. Интересные слова самого Григория Порфирьевича о поколении молодых переводчиков: «Учеников в полном смысле этого слова нет. Но с молодежью общаюсь охотно. Вообще, это не для меня - выходить на кафедру и поучать, произносить какие-то общие фразы, трюизмы. А вот когда молодые люди, которые занимаются литературоведением, переводом, обращались ко мне с конкретными вопросами, всегда помогал».

Григорий Кочур был человеком-университетом, у него можно было найти запрещенные в советское время книги. У него шестидесятники искали Кафку и Гессе, ему приносили переводы мировой поэзии или же с ним советовались коллеги по перу о том или ином произведении. В одном письме к Кочуру Василий Симоненко писал: «Искренне благодарю Вас за Тувима. Это для меня была настоящая радость - и то, что Вы вспомнили меня, и то, что такой поэт появился на украинском небе. Все же Фелдека (словацкий писатель Любомир Фелдек. - Ред.) я перевел, хотя очень боюсь за те переводы. Ведь если не считать несколько дилетантских препараций над Блоком и некоторыми белорусами, то можно сказать, что я в этом деле еще ??даже не допризывник. Буду Вам очень признателен, если напишете несколько слов о том, чего стоят мои переводы» (письмо датировано 4 июня 1963 г). Николай Рачук в воспоминаниях «Уроки Симоненко» замечает: «...Анна Федоровна (мать поэта) говорила, что перед смертью, теряя память, [Василий Симоненко] звал Кочура».

Сколькими же иностранными языками владел переводчик? Этот вопрос всегда интересовал его друзей, а еще больше - исследователей творчества. Сам Кочур, которому, по выражению сына, однажды надоело отвечать на этот, как он считал, «саморекламный» вопрос, сел за «список», насчитал 31 язык и категорически убрал эту тему по общению в дальнейшем.

В 1985 умерла его жена Ирина Воронович. Самого Григория Порфирьевича не стало 15 декабря 1994 г. Сегодня в Ирпене действует музей Григория Кочура: дом мастера, как и при его жизни, остается своеобразной переводческой Меккой. По крайней мере для этого все делают Андрей Григорьевич и Мария Леонидовна Кочуры. Проблему ремонта его дома в Ирпене помогла решить присужденная уже после смерти Государственная премия имени Т. Шевченко за книгу переводов «Второй отголосок».

Автор - Дмитрий Дроздовский